Светлой памяти Андрея С. посвящается

СЛУГИ ЗАКОНА

на тропе беззакония

Наступление на гласность идет широким фронтом. С одной стороны, наступает мафия, расправляясь с журналистами. Холодов, Листьев — это лишь самые известные имена. С другой стороны, напористость в борьбе с журналистами, а подчас и их семьями проявляют так называемые слуги закона, облеченные официальной властью, и нередко использующие ее в защиту ведомственных или личных интересов. Порой применяются самые изощренные методы со стороны правоохранительных, если не сказать левоохранительных органов. Около двух лет назад "Московский комсомолец" опубликовал материал члена Союза журналистов России, майора налоговой полиции из Дмитрова под заголовком "Тень КГБ". В нем говорилось о нарушениях и недоработках в работе отделов налоговой полиции и внутренних дел, прокуратуры и администрации в городе Дмитрове. Публикация серьезно задела руководителей названных ведомств. Нарушения никого не заинтересовали, но дальнейшие события, которые произошли в жизни офицера и его родных, вряд ли можно назвать случайными.

Уже через 4 месяца утром по дороге на службу около своего дома автор публикации — жур­налист с немалым стажем — подвергся избиению и был помещен на лечение в военный госпиталь. Нападавшего, который оказался сыном сотрудника милиции, нашли быстро (видимо, его знали), однако, от уголовной ответственности в суде освободили, признав невменяемым. Через несколько месяцев налоговый полицейский уволился из органов.

В этот же период как будто случайно Дмитровским горпрокурором возбуждено уголовное дело. В качестве обвиняемого привлечен родной брат автора публикации Андрей С. Официальным поводом послужило сообщение станции скорой медицинской помощи о получении телесных повреждений Ириной Ивановой, помещенной в больницу. Сообщение поступило 10 июля прошлого года, а 22 июля с нарушением сроков прокурор Виктор Андрущенко возбудил уголовное дело по ч. 1 ст. 112 УК РСФСР по факту причинения легких телесных повреждений. Причем, в своем постановлении заурядным побоям придал большое общественное значение. Отчего бы это? Почему потерпевшая сама не обратилась с заявлением?

Но еще до возбуждения дела 11 июля на квартиру Андрея пришли сотрудники милиции и без всяких оснований задержали его. После чего участковый инспектор Григорьев без оснований и с нарушением Уголовно-процессуального кодекса назначил ему судмедэкспертизу по делу, которого еще не было. Чуть позже заключение эксперта благополучно перекочевало в уголовное дело, возбужденное прокурором.

Эти первые серьезные нарушения стали только началом пути по тропе беззакония, на которую бессовестно встали слуги закона, как они любят себя называть. Дальше ком нарушений, а подчас должностных преступлений, растет с неимоверной быстротой, вовлекая в дело все новых представителей самых различных ведомств. Из прокуратуры дело направили в ОВД. Несмотря на простоту дела, выздоровление потерпевшей, оно затягивается на полгода. Судмедэкспертиза потерпевшей назначается лишь через месяц. И тогда вдруг выясняется, что Иванова имеет менее тяжкое и легкие телесные повреждения. Одно из них – перелом грудного позвонка. Как видно из материалов дела, рентгенограмма позвоночника сделана лишь через месяц после травмы. Но судмедэксперт Елена Гнаткова дает заключение, что перелом мог быть получен месяцем раньше в конкретный день. Ну разве не удивительно? Где еще найдешь таких классных профессионалов? Только в провинции.

Через полтора месяца после возбуждения дело передано следователю следственного отдела ОВД лейтенанту юстиции Дмитрию Телишеву. С этого момента беззаконие приобретает новый размах. Не произведя за 10 дней до окончания срока следствия ни одного следственного действия, он просит прокурора продлить срок еще на месяц. Что заместитель прокурора Николай Болсуновский охотно делает. Но вместо основательного ведения следствия Телишев просто затягивает его под разными предлогами. Как выяснилось позже, 10 октября он вы­нес постановление о привлечении Андрея в качестве обвиняемого. А за­ем в нарушение УПК уже на другой день приостановил следствие. Якобы в связи с болезнью обвиняемого. Но парадокс в том, что Андрей не болел. И в деле нет никаких доказательств обратного. Как говорят, своя рука владыка.

Тем временем Телишев незаконно (ведь следствие приостановлено) пытается найти новые доказательства по делу: назначает повторную судмедэкспертизу, допрашивает нового свидетеля. Однако, оба документа не укладываются в канву следствия, которое целиком на стороне Ивановой. И потому к делу они не были приобщены. А затем свое нарушение следователь объяснил таким образом: "Экспертиза, назначенная от 29.11.96, а также допрос... не могут быть приведены в качестве доказательств, так как эти следственные действия были проведены в период приостановления следствия по вине Обвиняемого..." По Телишеву выходит, что дело вел не он, а обвиняемый.

Дальше - больше. В ноябре следователь без оснований и мотивировки отобрал у Андрея подписку о невыезде, но по-прежнему не допросил в качестве об­иняемого. А уже на другой день сообщил обвиняемому, что никакой подписки и не было. Об этом вопиющем факте Андрей сразу подал заявление в прокуратуру, просил "обеспечить соблюдение законности". Однако, заместитель прокурора направил бумагу тому, на кого она была написана — следователю "для дачи ему (обвиняемому) ответа по существу затронутых опросов". Что противоречит закону.

20 декабря следователь наконец официально ознакомил Андрея с постановлением от 10 октября о привлечении в качестве обвиняемого, провел допрос. Все заявленные обвиняемым ходатайства были отклонены. Затем день за днем вызывал Андрея, пока он не заболел с высокой температурой. И тогда следуют целых три вызова в день. Все это делалось, видимо, с одной целью: оказать психофизическое давление на обвиняемого. Не найдя справедливости в горпрокуратуре, Андрей написал жалобу Генеральному прокурору России Юрию Скуратову. О злоупотреблениях следователя и странной позиции местной прокуратуры. Но сработала извечная цепочка бюрократической системы. Из Генпрокуратуры жалобу переслали в Московскую областную, оттуда — в Дмитровскую городскую. То есть тому прокурору, на кого собственно и жаловался обвиняемый. В официальном ответе на жалобу уже после окончания предварительного следствия заместитель прокурора Болсуновский поведал заявителю о принятых мерах буквально следующее: "На Ваше заявление в Генеральную Прокуратуру от 26.12.96 г. сообщаю, что мной утверждено обвинительное заключение по делу 65924, по которому Вам предъявлено обвинение по ст.ст. 112 ч. 1,2 и 109 ч. 1 УК РФ, и 24 января 1997 года дело направлено в Дмитровский городской суд для рассмотрения". Комментарии, как говорится, излишни.

Но вернемся к следствию. Телишев настойчиво отстаивал версию о виновности Андрея, ссылаясь на то, что Иванова прямо указала на обвиняемого. При этом почему-то не рас­сматривались другие версии, не принято во внимание, что незадолго до получения побоев она дважды поступала в больницу в состоянии алкогольного опьянения, самовольно покидала больницу и даже за нарушение режима была выписана. Да и в один из дней получения телесных повре­ждений уже в полдень была сильно пьяна, о чем свидетельствует выставленный ей врачом скорой помощи диагноз: алкогольное опьянение в состоянии запоя. Как все это характеризует Иванову, которая сама врач? Можно ли в таком случае серьезно относиться к ее показаниям? Наверное, нет. Да и телесные повреждения ей мог нанести кто угодно за фигурирующие в деле 3 дня, в том числе и ее мать. Перед Новым годом дело было вновь приостановлено в связи с болезнью обвиняемого, еще на полмесяца. Хотя он болел всего 5 дней. А после праздников на квартиру Андрея стал звонить сотрудник ОЭП ОВД Александр Калинников, приглашал зайти в ОВД. Когда Андрей пошел к Калинникову и зашел при этом к следователю, то последний, ничего не объясняя, привел Калинникова, который составил административный протокол и задержал обвиняемого якобы за мелкое хулиганство на рынке. Андрея заперли в камере изолятора временного содержания. Следователь тем временем вынес постановление об ознакомлении обвиняемого с делом, привел в камеру защитника — заведующего юридической консультацией адвоката Николая Левкина, который вместо защиты прав обвиняемого за час ознакомился с толстым делом. И не заявил никаких ходатайств, несмотря на обилие нарушений. В камере Андрея не кормили. В тот же день следователь допросил эксперта Гнаткову, которая дала показания, отличающиеся от ее же экспертиз. Задержанного выпустили почти через сутки по указанию начальника ОВД Александра Осипенкова. После вмешательства родных.

Ознакомившись с материалами уголовного дела, Андрей заявил более 20 ходатайств, которые были отклонены следователем по явно надуманным причинам. Некоторые литературные перлы из постановления об отказе в удовлетворении ходатайств заслуживают цитирования. Поскольку в них отсутствует логика. Как например: "Предъявление обвинения... А.С. также было проведено при помощи обмана следователя обвиняемым... А.С., который в дальнейшем сослался на то, что он ничего говорить и подписывать не будет... То есть предъявление обвинения и протокол допроса в качестве обвиняемого выполнены в неустановленные законом процессуальные сроки и не могут являться доказательством по уголовному делу, по вине обвиняемого." Кто из юристов может из этого что-либо по­нять? На заявление обвиняемого, что следователь нередко появляется в общежитии по месту пребывания Ивановой, Телишев ответил: "Право следователя посещать участников процесса, если это требуется для расследования уголовного дела." Интересно, зачем это требовалось для расследования?

Затем следователь пишет обвинительное заключение, где во всех побоях потерпевшей винит Андрея. Хотя в деле нет доказательств, подтверждающих его причастность к этому. Разве что показания самой Ивановой, которые в ходе следствия все время менялись. Непонятно и другое. Например, почему она ни разу не вызвала милицию, если ее избивали с перерывами целых 3 дня? Почему все три дня пускала в свою квартиру обидчика? В деле многое не стыкуется, не сходится. Как не стыкуется и обвинительное заключение с материалами дела. Уже в первых строках заключения следователь указал заведомо Ложные сведения о том, будто уголовное дело возбуждено по заявлению Ивановой. Хотя это не так, заявления нет.

Тем не менее заместитель начальника следственного отдела Сергей Ухабин, заместитель прокурора Болсуновский подписали сомнительное заключение. При этом даже не оценили доказательную базу уголовного дела. В нем невооруженным глазом видно отсутствие доказательств вины

Андрея, а также многочисленные нарушения следствия, исправления в документах, подтасовка показаний. Как охарактеризовать эти действия должностных лиц? В лучшем случае, как халатность, если не сказать больше. Потворство беззаконию следователя, нереагирование на жалобы обвиняемого невольно наводит на мысли, что все делалось с определенным умыс­лом.

Как утверждал Андрей, уже после окончания следствия Телишев вновь нарушил закон, изъяв в отделении судмедэкспертизы постановление о назначении медэкспертизы. Зачем?

Казалось бы, логическую точку в произволе должен был поставить суд, который проходил 19 февраля. То есть через 7 месяцев после возбуждения дела.  Но увы, судья Джульетта Бандура повела себя еще более странно с точки зрения здравого смысла. Она в судебном заседании допросила лишь потерпевшую и обвиняемого. Судмедэксперт Гнаткова в суд не явилась. Потерпевшая в суде выдвинула новое обвинение, за которое судья сразу ухватилась. При этом полнокровное судебное следствие не провела. Заявленные подсудимым ходатайства, в том числе о допросе 5 свидетелей, прибывших по повестке в суд, не были удовлетворены. А участвующий в деле обвинитель помощник прокурора Светлана Дегтярева не только настояла на том, чтобы не допрашивать свидетелей, но и убедила потерпевшую, что та может не отвечать на вопросы подсудимого, что Иванова и сделала. То есть незаконно и самоуправно обвинитель узаконила ее отказ от дачи показаний. Что само по себе уголовно наказуемо. А судья на это никак не отреагировала.

На том судебное заседание было закрыто, а дело направлено в прокуратуру для дополнительного расследования. В определении судья предписала увеличить объем обвинения (не приняв решение по прежнему обвинению), решить вопрос о наличии в действиях обвиняемого состава преступления по новой статье, провести повторную судмедэкспертизу. Указала, что следствие по делу проведено не полно (и это за полгода), но ни словом не обмолвилась о нарушениях должностных лиц, причастных к делу.

Кроме того, судья оставила обвиняемому меру пресечения — подписку о невыезде — без изменений. К слову, для такой меры не было оснований. Поскольку, как заявлял следователь, "обвиняемый всегда являлся по повестке". Мера пресечения существенно нарушала права Андрея: он не мог устроиться на работу, находясь под следствием, не мог подписать контракт о работе за рубежом.

Полугодовое следствие негативно сказалось на здоровье не только Андрея, но и его матери — инвалида 1 группы, у которой вскоре после незаконного задержания сына сдали нервы и ее  поместили на стационарное лечение в отделение неврозов. Во время суда она все еще находилась в больнице.

Уголовное дело после суда было передано старшему следователю СО старшему лейтенанту юстиции Павлу Соболеву, который провел ряд дополни­тельных действий. Увы, новых доказательств виновности Андрея не появилось. Но тем не менее дело вновь было направлено в суд.

Но суда так и не было. За два дня до нового судебного разбирательства (почти через год после возбуждения дела) Андрей при исполнении обязанностей общественного инспектора рыбоохраны трагически погиб. Судьба не дала ему вновь предстать перед неправедным судом. Разбираться в причинах гибели никто особенно не захотел. ОВД явно торопился побыстрее закончить с этой историей. Не потрудились допросить даже единственного прямого свидетеля происшедшей трагедии. Кому это нужно. Наверное, именно поэтому небезызвестная судмедэксперт Гнаткова не смогла установить причину смерти погибшего, о чем и записала в соответствующем акте. Куда же девался ее профессионализм?

После гибели почти все органы проявили равнодушие к погибшему. Никто не помог родственникам найти Андрея, утонувшего в реке: ни ОВД, ни Управление МЧС, ни Служба общественного спасения, ни Управление Мосрыбвода. Родным пришлось самим нанимать водолазов, работа которых стоит недешево. А все службы сплоченно отказались выполнить свой долг перед погибшим. Даже в Дмитровском морге найденное через несколько дней тело в течение нескольких часов держали на летней жаре. Ничего святого нет. Совесть, увы, есть не у каждого. За ее отсутствие не судят. Может быть, напрасно.

Между тем здравствуют и процветают слуги закона, причастные к травле невиновного. Прокурор города Андрущенко, возбудивший дело, переведен на работу в вышестоящую областную прокуратуру. Все должностные лица, нарушавшие закон, по-прежнему на своих местах, исправно получают зарплату из кармана налогоплательщика. Недавно в честь Дня милиции некоторые "герои" этой публикации поощрены руководством. Майор юстиции Ухабин награжден знаком "За отличную службу в МВД", а старший лейтенант юстиции Соболев — ценным подарком. И все это происходит не в таежной Сибири, а под боком у столицы. В ОВД, который входит в десятку лучших отделов области.

Этот случай показателен. В том плане, что он красочно отражает изъяны в нашей судебно-правоохранительной системе. Которая дает сбой, если есть заинтересованность у слуг закона в исходе дела. И система эта действует безотказно, если ей не противостоять, как это делал Андрей. Тремя годами раньше по заявлению той же Ивановой было возбуждено уголовное дело в отношении ее соседа по квартире Владимира Худова. И тоже за причинение ей телесных повреждений.

В том деле также не было достаточных доказательств вины обвиняемого. Но тем не менее, его признали виновным, подвергли наказанию. А через 2 месяца в той же квартире нашли мертвым.

Уголовное дело против Андрея закрыто в связи с его смертью. Он потерял при жизни надежду на справедливость. Тяжело бороться за свои права, когда по тропе беззакония друг за другом в единой связке против одного гражданина идут ОВД, адвокатура, судмедэкспертиза, прокуратура и суд. Похоже, у них круговая порука. Они горой стоят друг за друга. Говорят, рука руку моет. Андрей по окончанию следствия написал заявление прокурору города о привлечении Телишева к уголовной ответственности за должностные преступления, допущенные в ходе следствия (служебный подлог, фальсификация доказательств, злоупотребление должностными полномочиями). В ответе из прокуратуры сообщили: "Оснований для привлечения Телишева к уголовной ответственности не имеется." Иначе пришлось бы привлекать и всех остальных.

Такова жизнь. Все они — слуги закона. И потому находятся под его защитой. А как быть рядовым гражданам России, если они не попали в число слуг? И тем более хозяев.

Дмитрий СЛАВИН..